Санкт-Петербург: Типография Императорской Российской Академии, 1836. — 61 с.
Татищев был первый, который занимался исследованием о наших летописях и летописателях: он сделал многие справедливые замечания и во многом ошибся. Шлецер основался на мнении Татищева и прибавил собственные наблюдения о наружных свойствах летописей. Карамзин указал продолжателя Несторова, Василия, и открыл летопись Волынскую. Сии труды глубоких знатоков нашей истории были недостаточны для моей цели, которая состояла в том, чтобы изобразить истинное состояние российской историографии от Нестора до нашествия монголов; я хотел показать, кто были наши летописцы по 1240 год, что именно они сочинили, и каковы их творения по содержанию, филологическим и естетическим свойствам.