Paris: Institut d'études slaves, 1978. — 514 p.
У этой книги судьба необычная и мучительная. Начатая десятилетие назад, в Ленинграде, она дописывалась вдали от тех читателей, которым предназначалась ; автор кончал ее во Франции,
куда был заброшен волею обстоятельств, не имеющих отношения ни к науке, ни к литературе. Впрочем, некоторые из этих читателей, по тем же или сходным причинам, теперь тоже перекочевали на Запад. Три с половиной года жизни за пределами СССР убедили автора в том, что интерес к нашему языку и нашей поэзии здесь никогда не умирал ; что русская культура, где бы она ни творилась,— по ту или по эту сторону государственной границы,— едина ; что эта целостность культуры бесконечно важнее временных расхождений или мимолетных враждебностей, которые, казалось бы, раскалывают ее пополам. Автор с недоуме
нием и тоской вспоминает о том, как много усилий приложили властьимущие его соотечественники, чтобы воспрепятствовать
выходу книги в свет.
С чувством живейшей благодарности думает он о тех, кто в Ленинграде и Москве вместе с ним боролись за ее издание. Наконец, он почитает своим долгом выразить сердечную признатель
ность французским коллегам, которые способствовали появлению Материи в издательстве Парижского института славянове
дения : Женевьеве и Жозе Жоаннэ, Жану Бонамуру, Флоранс Дюпон и Ирине Недельчевой.